В первые послереволюционные годы музей процветал. Национализация привела к такомуфо интенсивному пополнению всех коллекций музея, какое даже для всегда растущего РМ было не совсем обычным.

Когда Москва стала столицей, её главный музей просто необходимо было «дотянуть» до уровня Эрмитажа. Поэтому было решено пополнить РМ собраниями из Петрограда.

Во время Первой мировой войны в Москву были эвакуированы некоторые собрания из Петрограда, в том числе знаменитое собрание, одно из самых старых в России, — галерея Кушелёва-Безбородко. К приёму картин этого собрания в РМ очень деятельно готовились в 1920, поскольку предполагалось, что это собрание так и останется в Москве и пополнит фонды музея. Однако картины были возвращены в Петроград.

Планировалась передача значительного количества картин из Эрмитажа. Выдача в Москву из этого музея действительно состоялась, но только через несколько лет и уже не в РМ, а в МИЗИС.

В 1920—1922 из Петрограда привезли национализированное собрание герцогов Лейхтенбергских, считавшееся одной из самых значительных в России частных коллекций. Однако оказалось, что некоторые наиболее ценные вещи из этого собрания были перед революцией проданы.

Несмотря на то, что некоторые амбициозные планы патриотов РМ не сбылись, пополнения, зафиксированные в последнем, изданном в 1923 отчёте музея, были впечатляющими.

В 1915—1920 в РМ поступили 32 частных собрания. Два из них: собрание Д.Д. Сонцова (в некоторых документах Солнцева) и собрание С.К. и Ю.П.Говоровых — нельзя назвать национализированными в полном смысле этого слова: хотя они поступили вскоре после революции, но переговоры об их передаче в РМ велись ранее.

Особым случаем пополнения РМ являются поступления картин, приобретённых специально для музея Комитетом по охране культурных и художественных сокровищ России при Совете Всероссийских кооперативных съездов. Не всегда известно, из чьих собраний и при каких обстоятельствах, путём покупки или национализации были получены картины из списка съезда кооператоров.

Национализированные ценности, в том числе живопись, поступали не только в Староваганьковский переулок (в Пашков дом и в КГ РМ), но и в Филиальное отделение (ФО РМ) на Садовую-Черногрязскую улицу, дом 6, что у Красных ворот, бывшую усадьбу Зубаловых, наследников крупного нефтепромышленника Л.К.Зубалова. Семья коллекционера — его вдова О.И.Зубалова и сын Л.Л.Зубалов — подарили Музею несколько коллекций, в том числе собрание живописи (свыше 200 произведений), и усадьбу, где эти коллекции размещались. Это было последнее значительное пожертвование РМ, которое можно назвать бесспорно добровольным. Коллекции были подарены ещё при Временном правительстве летом 1917, а усадьба — в 1918. Часть живописи была перевезена в Староваганьковский переулок и оказалась в экспозиции.

Все остальные поступления в РМ и ФО РМ не имели признаков факта дарения, хотя и не сопровождались какими-либо насильственными акциями, применением оружия или арестом владельцев. Самая распространённая формулировка краткого письма, прилагавшегося к иногда весьма тщательно составленной, а иногда небрежной описи картин, — это заявление с просьбой принять картины «на сохранение», т. е. припрятать их до лучших времён. Среди владельцев этих собраний были люди, близкие к РМ: сотрудник Музея В.В.Горшанов, родственники и наследники одного из самых видных жертвователей РМ К.Т.Солдатёнкова, неоднократно упоминавшиеся в известном дневнике Ю.В.Готье коллекционеры М.М.Петрово-Соловово, Е.Л.Рар, Ю.А.Олсуфьев. Часть вещей, поступивших в главную усадьбу Музея в Староваганьковском переулке, была передана в ФО. Некоторые национализированные собрания поступали сразу же в ФО.

Живопись в помещении ФО уже в конце 1921 как бы делилась на два независимых фонда: фонд РМ и фонд хранилища, называвшийся Государственным фондом (Госфондом?). Территориального и документального разделения между двумя этими фондами не было: инвентарные книги являлись общими, инвентарная нумерация была сквозной, все экспонаты хранились, по-видимому, в общих помещениях.

В ФО хранились не только ценности РМ. Вместе с ними хранились предметы, составлявшие так называемый Госфонд, причём они не разделялись с вещами РМ ни при размещении, ни при учёте. В инвентарные книги восьми отделений ФО РМ вносились все собрания, но с пометкой «Румянцевский музей» или «Госфонд». В положении о ЦХ ГМФ, разработанном после ликвидации ФО, такое деление объясняется тем, что фонд Музея составили собрания, принятые учёной коллегией Музея, а Государственный фонд — произведения, принятые Музейной коллегией Наркомпроса. В отделе живописи до поступления картин из РМ на 15 декабря 1921, во время преобразования ФО в ЦХ ГМФ, согласно акту инвентаризации, за Музейным фондом Главмузея, т. е. за Госфондом, значилось 1723 картины и 812 картин, составлявших собственность РМ. С учётом выдач в музеи и немногочисленных случаев возврата произведений искусства прежним владельцам, количество картин Госфонда равнялось 1410, а РМ — 781.

Принадлежность большей части вещей из национализированных собраний Музею или государству устанавливалась для собрания в целом, то есть, например, всё собрание Пермяковой относилось к Госфонду, а всё собрание М.М.Петрово-Соловово числилось за РМ. Исключения составляют собрания Зубаловых, В.И. и Н.Г.Солдатёнковых, Е.М. и Г.М.Фейтельбергов, Форштеттер, как бы «поделённые» между музеем и государством. Однако для сохранения «документальной целостности» мы рассматривали эти собрания как национализированные собрания РМ и старались определять современное местонахождение отдельных картин из обеих частей этих собраний.

Для собрания В.И. и Н.Г.Солдатёнковых совершенно очевидной была принципиальная невозможность делить это собрание, созданное В.И.Солдатёнковым, но при этом являющееся естественным продолжением собрания К.Т.Солдатёнкова из дореволюционного фонда Музея и, возможно, включавшее приобретения самого К.Т.Солдатёнкова. Есть сведения, подтверждающие связь этих двух собраний.

Некоторые вещи из национализированных собраний, связанных с РМ: П.И. и В.А.Харитоненко, В.О.Гиршмана, Е.М.Фейтельберга — были переданы в ГТГ и оттуда поступили в другие музеи.

15 экспонатов из составлявших Госфонд национализированных собраний М.П.Шейпинг (Шеппинг?), Енгалычевых, В.О.Гиршмана, Барятинских, Вырубовой, П.И. и В.А.Харитоненко, М.С. и Х.С.Барышниковых, Г.А.Брокара в 1920—1921 были включены в собрание Музея и перевезены в Староваганьковский переулок.

О том, сколь непростым было положение Московского Румянцевского музея в период революционной смуты, свидетельствуют документы об охранных грамотах для РМ и ФО РМ. Охранная грамота обычно выдавалась на частное собрание и гарантировала его владельцу неприкосновенность собрания и помещения, где оно находилось. Филиальному отделению РМ, известному в Москве как «особняк Зубаловых», таковая была выдана ещё в 1918 за подписями Н.И.Троцкой и всесильного М.Покровского. Через год и ФО РМ, и сам РМ получили от Наркомпроса за подписью Н.И.Троцкой заверения, что каждому из них, как учреждению государственному, охранная грамота не нужна.

Поступление национализированных собраний в РМ сильно осложнило работу всех отделов, несмотря на заметную помощь Филиального отделения. Теснота в РМ, всегда страдавшем от недостатка помещений и для экспозиции, и для хранения экспонатов, стала почти катастрофической. От некоторых экспонатов решили избавляться вполне цивилизованным способом — передавая их в другие музеи.

В этих многочисленных «других музеях» продолжалась и для большинства картин продолжается и ныне своего рода «жизнь после смерти» РМ.

Наименее ценными считались работы русских художников, и музей начали раздавать, расформировывая поступившее в 1908—1911 собрание русской живописи и графики И.П.Свешникова.

История музея, не просуществовавшего и века, была наполнена событиями, однозначная оценка которых просто исключена. В истории РМ всё сложно, многозначно, противоречиво.

Учреждение, с которого началась музейная история Москвы, не могло не породить других музеев. ГИМ, ГТГ и, в наибольшей степени, ГМИИ если не всегда датой основания, то непременно историей развития обязаны РМ.

Печальный, но достоверный факт: сама идея разделения музея на библиотеку и музей, т. е. расформирования музея, стала появляться в среде московской интеллигенции тогда, когда неподалёку, на Колымажном дворе, начал строиться другой прекрасный музейный палаццо — Цветаевский музей.

В переписке И.В.Цветаева есть сведения о том, что один из видных правительственных чиновников, энтузиаст строительства нового музея Н.А.Зверев высказывался о том, чтобы передать картины из РМ в будущий музей.

Теснота помещений РМ, затруднявшая работу и библиотеки, и музейных отделов, стала темой многочисленных публикаций в газетах и журналах, причём авторы этих публикаций не стеснялись давать Музею весьма радикальные советы: «когда страдает наука, то можно в пользу ея поступиться эстетикой», то есть освободиться от Отделения изящных искусств (ОИИ).

При таких директорах РМ, как И.В.Цветаев, М.А.Веневитинов и В.Д.Голицын, то есть до 1921, подобные преобразования были нереальны. Но Великая Октябрьская революция с опозданием на 3—4 года, но всё же пришла в этот «старый нелепый музей». А.К.Виноградов, охарактеризовавший РМ подобным образом, весной 1921 стал первым его «красным директором». Будучи патриотом библиотеки, он сделал всё возможное и невозможное для её расцвета. А главная помощь пришла от тех, кто хранил картины и гравюры.

Настало время реализации идеи Н.И.Романова о создании в Москве музея западной живописи на основе западной коллекции РМ и произведений искусства, добытых путём национализации и передач из Эрмитажа. По-видимому, Романову было всё равно, как будет называться этот музей, это и было молчаливой поддержкой расформирования РМ.

Советская власть в лице Наркомпроса поддержала инициативу сознательных интеллигентов, так как идея библиотеки была более понятной и близкой, чем идея музея, и главное, потому что процессы расформирования, перераспределения не могли не сопровождаться «усушкой и утруской», а запасы товара для рынка искусства, почерпнутые из национализированных собраний, уже шли к концу, и их надо было пополнять.

Музей изящных искусств (МИЗИС, в будущем — ГМИИ) стал не только главным наследником РМ, но и его правопреемником. Он не только получил значительную часть фондов живописи, графики, библиотеки Отделения изящных искусств. В МИЗИС поступила часть архивов, инвентарных книг, документы о жизни и трудах многих деятелей и жертвователей РМ: И.В.Цветаева, К.Т.Солдатёнкова, Н.С.Мосолова, Д.И.Щукина.

Оба музея, РМ и МИЗИС, связаны биографиями людей, научных идей и экспонатов. Не останавливаясь на самом главном и самом трудном — на судьбах людей, на фактах то реализации, то провалов их планов, на истинной картине взаимоотношения интеллигента-музейщика и советского чиновника, картине часто респектабельной, но всегда в итоге трагичной, расскажем о части картин западных художников, предназначавшихся для МИЗИС.

Первый «отрезанный ломоть» КГ РМ — 600 картин западных мастеров, которые были перевезены из РМ в МИЗИС летом 1924.

В упомянутом списке среди 600 картин большая часть самого старого собрания, так называемого Основного эрмитажного собрания, поступившего в РМ в 1862. Сотрудники РМ, по-видимому, старались самую «историческую» часть собрания передать в наиболее надёжные руки — в музей, директором которого был Н.И.Романов, ещё недавно возглавлявший в РМ Отделение изящных искусств.

С передачи в 1924 картин из РМ и из его филиала — Музея старой западной живописи Д.И.Щукина — началась картинная галерея МИЗИС, главный «наследник» РМ.

РМ больше не существовал, а директор МИЗИС Н.И.Романов принял самое деятельное участие в раздаче фондов ОИИ, которым ранее заведовал. Все списки выдачи картин из ОИИ проходили через руки Романова: он был «получателем» картин, направленных в МИЗИС, а списки картин, направленных в музеи Севастополя, Омска и в ЦХ ГМФ, он подписывал как лицо выдающее. Выдача картин РМ оформлялась как выдача из МИЗИС, хотя документов о предварительном получении МИЗИС произведений русской живописи не обнаружено.

В период расформирования музея в 1924—1925 гг. из МИЗИС были выданы картины РМ в музеи Севастополя и Омска, в музей «Старая Москва».

600 картин из РМ, благодаря которым начала существовать картинная галерея современного ГМИИ, не сохранились полностью в фондах музея.

Ныне в ГМИИ осталось приблизительно 250, т. е. меньше половины картин из этого первого списка. Картины уходили в другие музеи, в торговые организации, в учреждения НКИД.

Впоследствии картины РМ неоднократно поступали в МИЗИС из ЦХ ГМФ, изредка их возвращали дипломатические представительства и, за отсутствием покупателей, — торговые организации. Сейчас в музее примерно 450 картин из РМ.

Картины РМ выдавались из ГМИИ в 1928—1940 в музеи в городах Вятка, Саратов, Ярославль, Севастополь, Хабаровск, Пермь, Нижний Новгород, Казань, Вольск, Лебедянь, Курск, Воронеж, Сталинград, Истра, Минск, Алупка, Днепропетровск, Баку, Алма-Ата, Ташкент, музей «Старая Москва», музей «Архангельское», учреждения НКИД, а также в музеи Алупки (1956), Новосибирска и Ростова-на-Дону (1960).

Отбор произведений русской живописи для ГТГ продолжался до весны 1925. Правда, примерно три десятка картин из РМ уже находились в ГТГ, куда они направлялись для выставок «Крестьянин в русской живописи», «Женщина в русском искусстве», Пушкинской и Репинской выставок. В марте—апреле 1925 в ГТГ перевезли 299 произведений искусства, среди которых было 263 картины. Из этого списка, по данным каталога, в ГТГ ныне находятся около 200. В последующие годы происходили выдачи картин в ГТГ из ЦХ ГМФ. Многочисленны случаи передачи из ГТГ в другие музеи картин, происходящих из РМ. Выдачи не коснулись произведений А.А.Иванова, полностью переданных из РМ в ГТГ и полностью сохранившихся в Галерее. Ныне РМ представлен в ГТГ примерно 500 картинами.

Жемчужина русской живописи КГ РМ — собрание произведений А.А.Иванова. Знаменитая картина «Явление Христа народу», а также этюды и эскизы к ней номинально были переданы из РМ в ГТГ в том же 1925. На самом деле картина оставалась в здании КГ РМ неподалёку от Пашкова дома до 1932. Здание было открыто для публики, там размещался музей книги, работали временные выставки, например выставка Ассоциации художников революционной России (АХРР), посетители которой могли посмотреть заодно и гениальное творение А.А.Иванова. Переезд картины откладывался, т. к. помещение для неё в залах галереи ещё только подготавливали.

Мы не знаем, были ли высказаны какие-либо протесты против ликвидации РМ, кроме протестов сотрудников самого РМ. Во всяком случае, в печать никаких материалов на музейную тему не попало. Но против перевоза картины А.А. Иванова активно протестовали многие художники России — и молодые, и старые; и реалисты, чьи работы были в фондах музея, и авангардисты, никак с музеем не связанные. Письмо-протест художников, напечатанное несколькими центральными газетами, подписало 45 человек; среди подписавших мы встречаем имена М.В.Нестерова, Н.А.Касаткина, П.Д.Корина, А.А.Экстер, А.С.Голубкиной, П.Кузнецова, А.В.Лентулова, В.Д.Поленова, П.П.Кончаловского. В тексте письма говорилось:

«Перенесение картины Иванова, величайшего произведения живописи XIX века, является с точки зрения сохранения культурных ценностей совершенно недопустимым. <...> Помещение, где картина находится сейчас, специально для неё выстроено и в смысле освещения и отхода от картины является вполне удовлетворительным. <...> Для перенесения картину придётся скатать, а скатывание грозит растрескиванием грунта и осыпанием живописи, что замечено было уже после перенесения из старого здания в новое в 1915 году. <...> Необходимо принять в соображение процесс снятия и натягивания картины на подрамок при её огромных размерах. Надо помнить, что холст старый и его легко можно порвать. Без повреждения картину перевезти невозможно. Наше недостаточно бережное отношение, недостаточное внимание к картине Иванова, её порча и, может быть, гибель будут позором нашим перед культурным миром, настоящим и будущим. Все эти соображения заставили нас обратиться через печать с протестом против перенесения картины в Третьяковскую галерею».

Столь неожиданная реакция уже ставшей послушной русской интеллигенции, помимо причин возражать по существу, связанных с состоянием холста и живописи картины, может быть объяснена полной неожиданностью такого поворота судьбы наследия А.А.Иванова. В 1922 руководители РМ, т.е. инициаторы его закрытия, были намерены сохранить живопись и графику А.А.Иванова в некоем небольшом сохранённом и специально для этого предназначенном «куске» РМ. Вот как это решение аргументировал Н.И.Романов на конференции ОИИ:

«Оставление картин, этюдов и эскизов А.А.Иванова в помещении Картинной галереи Румянцевского музея можно мотивировать следующими соображениями:

а) В Москве только в этом помещении есть зал, построенный специально для этой картины, достаточно высокий, с верхним светом, позволяющий смотреть картину на должном расстоянии. Построить подобный зал где-нибудь в другом помещении по современным условиям невозможно ещё в течение многих лет.

б) Живописные произведения А.А.Иванова неразрывно связаны с его альбомами, рисунками и письмами, хранящимися в гравюрном кабинете и в отделе рукописей Румянцевского музея, куда весь этот материал вместе с этюдами был передан по завещанию Иванова в 1870 и 1890 гг. [Имеется в виду С.А.Иванов, брат художника.]

в) Творчество А.Иванова тесно связано, с одной стороны, с творчеством старых мастеров Италии, с другой — с влияниями назарейской школы XIX в., почему зал произведений А.А.Иванова в Музее западной живописи не только не является чужеродным элементом, а напротив, представляет превосходное дополнение к нему, т. к. даёт возможность наблюдать наиболее яркий след проявления влияния западного искусства в русской живописи до 2-й половины XIX в., а также следует учесть положительные результаты этого влияния».

Картины РМ выдавались из ГТГ в 1928—1934 в музеи в городах Ярославль, Севастополь, Владивосток, Хабаровск, Томск, Екатеринбург, Златоуст, Сыктывкар, Нижний Новгород, Владимир, Иваново, Махачкала, Курск, Воронеж, Калуга, Симферополь, Днепропетровск, Баку, Ереван и в ГРМ (Санкт-Петербург).

Как было показано выше, в усадьбе на Садовой-Черногрязской улице в конце 1921, при преобразовании ФО РМ в хранилище ГМФ, которое стало вскоре Центральным хранилищем, было 1410 картин, составлявших Госфонд, и 781 картина — собственность РМ. К ним была добавлена 1341 картина, и, если бы не изъятия 1922—1923, живописный фонд РМ в ЦХ ГМФ составил бы более 2000 единиц хранения.