Английское название
Portrait of Maria L'vova
Время создания
1781
Форма
Овал, вписанный в прямоугольник
Материалы и техника
Холст, масло
Размер
63×49
Варианты названия
Портрет М.А.Львовой
Из коллекции
Дар от
Современное место хранения
Государственная Третьяковская галерея
Инвентарный номер
5118
Справа внизу на фоне подпись: П.Левицкiй 1781 [1].
Сведения об изображённой см. в указателе. См. также: Д.Г.Левицкий. Портрет М.А.Дьяковой.
Цитаты:
...Самым разительным примером того нового, что пришло в искусство Левицкого, является второй, написанный через три года после первого портрет М.А.Дьяковой, принявшей к этому времени фамилию своего мужа Н.А.Львова.
В красивой, самоуверенной, знающей силу своей привлекательности женщине, изображённой на портрете 1781 года, мы с трудом узнаём черты милой, открыто и доверчиво смотрящей на мир девушки, которую показал нам Левицкий прежде. Чутко уловил и тонко передал художник изменения внешнего и внутреннего облика своей модели. На лицо Дьяковой-Львовой лёгкой тенью опустилась усталость. Жизненный опыт научил её быть сдержанной в проявлении своих чувств и переживаний. К ней пришло понимание противоречивой сложности жизни. Недаром художник показывает нам, как умная ирония проскальзывает в горечи её улыбки и сколько пытливого внимания таится в насмешливых глазах, прямо и открыто смотрящих на нас.
Но секрет такого резкого отличия двух изображений Дьяковой-Львовой, отделённых друг от друга не таким уж большим отрезком времени, не только в этом. Все элементы композиционного построения, добавляющие определённые оттенки в характеристику образа, создают как бы своеобразную преграду между художником, а также зрителем и портретируемой, на которую Левицкий смотрит теперь несколько отчуждённо, как будто со стороны.
Это вовсе не означает, что портрет Дьяковой-Львовой, образованной, одарённой женщины, поэтессы, жены своего близкого друга Левицкий писал без увлечения и симпатии. Напротив. Чем больше мы всматриваемся в лицо, запечатлённое на полотне, тем яснее понимаем, что женщина, которую мы видим перед собой, — сложный, интересный человек, остро и глубоко воспринимающий окружающий мир. И написан портрет смело, энергично, темпераментно, уверенной и чуткой кистью большого мастера.
Сравнивая изображения Дьяковой, мы понимаем, что та нравственная сила, которая угадывалась в ней раньше, окрепла и превратилась в гордое сознание человеческого достоинства. И так же как на смену трепетной юности пришла умудрённость зрелости, так и прозрачную лёгкость прохладных зеленоватых красок первого портрета Дьяковой сменили густые, тёплые, красноватые и почти вишнёвые с лиловым оттенком краски портрета 1781 года.
Иное эмоциональное содержание образа определено тем, что изображает эту душевно зрелую женщину большой художник-психолог, пристально и вдумчиво всматривающийся в свою модель, трезво оценивающий её достоинства и недостатки. Пытливый интерес к полному, объективному раскрытию внутреннего мира портретируемого, его характера и составляет основной пафос работ Левицкого 80-х годов. Высокий критерий ценности человеческой личности, выработанный просветителями, неизменно служит художнику тем мерилом, с которым он подходит к людям, однако новая целенаправленность поисков в постижении сокровенных глубин человеческой натуры заставляет Левицкого занять по отношению к своим моделям позицию объективного наблюдателя. Исчезает чувство сердечной близости между художником и героями его произведений. Левицкий как будто не позволяет себе перенести на полотно, дать почувствовать зрителю своё личное отношение к модели, своё принятие или непринятие тех или иных свойств и особенностей внутреннего склада портретируемого. Художник заставляет нас самих сделать выводы из того, что он увидел, проанализировав характер модели, и показал в созданных им образах [2].
...Необходимо остановиться ещё на одной группе. Группа эта включает в себя столь разные портреты, как «Неизвестного в красном» (1[7]77 г.), портрет М.А.Львовой (того же года), «Священника» 1779 г., два портрета супругов Бакуниных 1782 г. и многие другие. Ни один из них, по первому впечатлению, не похож на другой, особенно выпадает портрет «Священника», вообще не укладывающийся в общее направление творчества художника, — но все они объединяются одним и тем же в рассмотренных раньше портретах совершенно чуждым Левицкому стремлением: передать не только облик, строющую объём поверхность, но также строение и материал человеческого тела.
Оставляются сложные композиции первых портретов; почти всегда даются лишь бюсты. Обдуманно заполнены рамы. Прекрасно выполнены головы; нет сплошных оливково-коричневых теней. Чрезвычайно тонко и вместе выразительно-сильно скомпанованы чистые, яркие цвета, данные в самой глубокой напряжённости, особенно в лицах. Совершенно изменилась и техника, находящая теперь особый язык для каждой части портрета. Уверенные, спокойные, мягкие в одежде мазки — становятся мелкими, перекрещивающимися в фоне, создавая поразительную глубину и прозрачность его. Резкими, сильными, жёсткими ударами кисти лепятся формы лица. Кисть словно врывается в полотно. Краска накладывается густым, плотным слоем, утончающимся в прозрачных тенях и уплотняющимся на ярких бликах. Все формы приобретают особую значительность и жизненность. Сгущается киноварный румянец, загораются блики на зрачках, почти осязательно переливается кровь под кожей, чувствуется костяк и облекающее его трепещущее тело.
Формальные данные этих портретов как бы ложатся в основу всех дальнейших работ художника, подвергаясь при этом самым различным модификациям [3].
Прихоти моды неоднократно меняли женскую причёску в 1780-х и 90-х годах. Наряду с высокими причёсками, представляющими собою целое архитектурное сооружение, мы встречаем на многих портретах волосы пышно расчёсанные, но ничем не связанные, лежащие непринуждённо. Обладательницы хорошей шевелюры спускали с затылка на грудь длинный вьющийся локон (см. портрет М.А.Львовой...), также Рокотов «Княгиня М.А.Гагарина» [4].
[1] Кат. ГТГ. Живопись. Т. 2.
[3] Корницкий И. Дмитрий Григорьевич Левицкий // Среди коллекционеров. 1922. № 4. Апр. С. 10—11.
[4] Голлербах Э. Портретная живопись в России. XVIII в. М.; Пг., 1923. С. 95.