Цитаты:

В 1796 году император Павел I в первый же день своего царствования освободил из тюрьмы близкого ему человека, масона-просветителя. Но вышел Новиков на свободу разорённым и больным. Он уже не смог вернуться к общественной деятельности, хотя ещё много лет прожил в своем крохотном родовом имении Авдотьине, откуда почти не выезжал. <...>
Портрет относится к тому времени, когда Новиков был освобождён из тюрьмы. Просветитель изображён в момент беседы, когда его мысль воплощается в слово, обращённое к слушателю. Лицо выписано мягко сплавленными мазками. Композиция необычна для Левицкого: портретируемый изображён на фоне стенного проёма, за которым открывается пейзажный вид. (Обычно в сгустившихся тучах видят намёк на трагическую судьбу просветителя.) Срез фигуры не погрудный, а поясной, так как художнику было важно изобразить движение руки, подчёркивающее общий замысел полотна.

Портрет происходит из петербургского собрания Ф.И. Прянишникова. Многие учёные считают, что оригинал утрачен и сохранились только его копии. Составители полного третьяковского каталога ограничились по этому поводу обтекаемой фразой, что «проведённые исследования портрета позволяют считать его подлинной работой Д.Г. Левицкого» Однако Н.М.Гершензон-Чегодаева, крупнейший исследователь творчества Левицкого и автор фундаментальной, до сих пор непревзойдённой монографии о художнике, отстаивала противоположную точку зрения: «Одной и самых сложных загадок творчества Д.Г. Левицкого является известный портрет Новикова поздних лет, сохранившийся в нескольких повторениях, — пишет исследователь. — Установление имени автора портрета крайне затрудняется тем, что ни один из имеющихся в наличии его экземпляров не может быть признан первоначальным оригиналом, созданным в ХVIII веке, и, в частности, не может быть сочтён подлинной работой Д.Г.Левицкого. Некоторые из них явно выглядят копиями, в достаточной мере слабыми по качеству (характерным примером может служить портрет, находящийся в экспозиции Исторического музея в Москве). Другие, и в первую очередь тот экземпляр, который висит в зале Д.Г. Левицкого в Третьяковской галерее, представляют собой художественные произведения высокого достоинства, но своим живописным строем не отвечают стилю работ Д.Г.Левицкого».

Тот факт, что все известные в настоящее время экземпляры портрета Н.И. Новикова, очевидно, являются повторениями какого-то несохранившегося оригинала, по существу, делает невозможным окончательное решение вопроса об его авторе. Приходится прийти к печальному выводу, что исчерпывающий ответ на этот вопрос никогда не будет найден (если только не всплывут архивные указания, прямо называющие имя художника).

Но всё же следует разобраться в тех материалах и сведениях, которые связаны с историей возникновения и судьбой этого популярного изображения, фиксирующего черты одного из самых замечательных русских людей ХVIII века и ставшего главным источником сведений о его облике.

Странным образом не существует ни одного внушающего доверия старого указания на то, что портрет Н.И. Новикова был создан Д.Г.Левицким. Очевидно, эта версия укоренилась с лёгкой руки Ф.И. Прянишникова, в собрании которого находился экземпляр портрета, впоследствии попавший в Румянцевский музей, а в настоящее время принадлежащий Третьяковской галерее.

Взвесив все «за» и «против», исследовательница пришла к выводу, что «рассмотрение живописных особенностей портрета Н.И. Новикова из Третьяковской галереи убеждает в том, что эта работа не была написана Д.Г.Левицким». Вместе с тем «все эти соображения заставляют высказать предположение, что в качестве наиболее вероятного автора несохранившегося оригинала портрета Н.И. Новикова следует признать Д.Г. Левицкого».

Портретист был близко знаком с Новиковым и, очевидно, разделял его взгляды. По сохранившимся письмам Новикова можно предполагать, что их связывала долгая дружба. Художник и публицист могли познакомиться в Петербурге в 1779 году, ещё до переезда Новикова в Москву. Оба жили недалеко друг от друга на Васильевском острове. Гостеприимный дом Левицких был открыт для профессоров академии, и не исключено, что Новиков также бывал в нём и повлиял на масонские взгляды живописца. В 1797 году «по предпоручению Новикова» Александр Лабзин принял Левицкого в масонскую ложу.

Левицкому принадлежит несколько портретов масонов. Заказывать портреты друг друга было принято в масонском братстве. В 1790-е годы художник написал некоторых видных членов движения: А.Ф. Лабзина, Григория Долгорукого, а также Ф.П. Ключарёва, у которого Новиков нашёл приют в первое время после выхода на свободу. К этому периоду и относился портрет масона-просветителя работы Левицкого, который, вероятнее всего, до нас не дошёл [1].

Тесная дружба связывала Левицкого с Н.И.Новиковым... Правда, письма Новикова, в которых часто упоминается имя Левицкого, датированы 1797 годом, то есть временем, когда великий русский просветитель после освобождения из Шлиссельбургской крепости был вынужден почти совсем отказаться от своей деятельности, хотя он до конца жизни оставался верен своим убеждениям. Но само содержание этих писем, сердечность и теплота строк, относящихся к художнику, дают основание думать, что они были знакомы ещё раньше, во время расцвета издательской и журнальной деятельности Новикова, и что Левицкий разделял убеждения друга. <...>

Среди поздних произведений Левицкого очень важен, интересен и значителен портрет Н.И.Новикова. Он дошёл до нас в нескольких репликах. До сих пор специалистам не удалось установить, принадлежит ли хотя бы одна из них кисти самого Левицкого или они являются копиями с утерянного образца. Ясно только одно, что все они восходят к портрету, написанному Левицким. Это обстоятельство и высокое живописное качество полотен (особенно хранящегося в Третьяковской галерее) даёт возможность рассматривать это произведение в общем ряду оригинальных работ Левицкого.

Новиков представлен на фоне тревожного облачного неба. Этот фон может вызвать у нас самые общие ассоциации со сложной, трагически сложившейся судьбой Новикова или быть истолкован как выражение его неколебимой веры в победу света над тьмой, просвещения над невежеством. Это, конечно, расширяет возможности толкования образа. Но изображение Новикова само по себе настолько глубоко и содержательно, что не нуждается в дополнительных комментариях, а кроме того, в портрете всё-таки нет органической внутренней связи между человеком и тем, что его окружает. Напряженное, взволнованное звучание фона не передаётся самому портретируемому. Он спокоен и сдержан.

Новиков без парика, в простом суконном сюртуке, из-под которого виднеется чёрный жилет и белое жабо рубашки. У него грузная фигура и массивное лицо с крупными чертами. Поредевшие, зачёсанные назад волосы открывают высокий, покатый лоб. Густые, с характерным крутым изломом брови подчёркивают задумчивое выражение глаз. Как будто в разговоре чуть приоткрыты мягкие губы.

При первом же знакомстве с портретом Новикова возникает ощущение живого общения с человеком, запечатлённым на полотне. Кажется, что непосредственно к каждому из нас обращены внимательные глаза Новикова, разъясняющий жест руки. Простота и естественность выражения — вот что подчёркивает художник в этом образе. Но тем не менее мы сразу же чувствуем всю необычайную значительность человека, изображение которого мы видим перед собой.

Портрет Новикова скорее всего был создан в конце 1790-х годов, после освобождения этого замечательного человека из Шлиссельбургской крепости, куда он был заключён за издание своих сатирических журналов и книг, «наполненных новым расколом». И если вспомнить о том, что Новиков вышел из крепости больным и измученным, то можно только восхищаться тем спокойным сознанием собственного достоинства, которого исполнен этот человек. И ещё раз удивляешься таланту художника — немолодого, слепнущего, испытывавшего сильную нужду, но сумевшего остаться большим, глубоким и проникновенным мастером [2].

Среди поздних произведений Левицкого очень важен, интересен и значителен портрет Н.И.Новикова. Он дошёл до нас в нескольких репликах. До сих пор специалистам не удалось установить, принадлежит ли хотя бы одна из них кисти самого Левицкого или они являются копиями с утерянного образца. Ясно только одно, что все они восходят к портрету, написанному Левицким. Это обстоятельство и высокое живописное качество полотен (особенно хранящегося в Третьяковской галерее) даёт возможность рассматривать это произведение в общем ряду оригинальных работ Левицкого.

Новиков представлен на фоне тревожного облачного неба. Этот фон может вызвать у нас самые общие ассоциации со сложной, трагически сложившейся судьбой Новикова или быть истолкован как выражение его неколебимой веры в победу света над тьмой, просвещения над невежеством. Это, конечно, расширяет возможности толкования образа. Но изображение Новикова само по себе настолько глубоко и содержательно, что не нуждается в дополнительных комментариях, а кроме того, в портрете все-таки нет органической внутренней связи между человеком и тем, что его окружает. Напряженное, взволнованное звучание фона не передается самому портретируемому. Он спокоен и сдержан.

Новиков без парика, в простом суконном сюртуке, из-под которого виднеется чёрный жилет и белое жабо рубашки. У него грузная фигура и массивное лицо с крупными чертами. Поредевшие, зачёсанные назад волосы открывают высокий, покатый лоб. Густые, с характерным крутым изломом брови подчёркивают задумчивое выражение глаз. Как будто в разговоре чуть приоткрыты мягкие губы.

При первом же знакомстве с портретом Новикова возникает ощущение живого общения с человеком, запечатлённым на полотне. Кажется, что непосредственно к каждому из нас обращены внимательные глаза Новикова, разъясняющий жест руки. Простота и естественность выражения — вот что подчёркивает художник в этом образе. Но тем не менее мы сразу же чувствуем всю необычайную значительность человека, изображение которого мы видим перед собой.

Портрет Новикова скорее всего был создан в конце 90-х годов, после освобождения этого замечательного человека из Шлиссельбургской крепости, куда он был заключён за издание своих сатирических журналов и книг, «наполненных новым расколом». И если вспомнить о том, что Новиков вышел из крепости больным и измученным, то можно только восхищаться тем спокойным сознанием собственного достоинства, которого исполнен этот человек. И еще раз удивляешься таланту художника — немолодого, слепнущего, испытывавшего сильную нужду, но сумевшего остаться большим, глубоким и проникновенным мастером [3].

Масонство дало стимул развитию одной из сфер портретной живописи, а именно — интимному мужскому портрету. Дело в том, что у масонов было обыкновение дарить «братьям» свои портреты. Это было не только знаком дружбы, но и символическим залогом братской верности. Кроме того, стены ложи было принято украшать портретами её членов. К портрету в то время относились так же, как сегодня к фотографии. Но речь идёт исключительно о поясном портрете. Именно такой портрет, где всё внимание сосредоточивается на лице, способен дать глубокую психологическую характеристику образа. Парадных портретов во весь рост масоны избегали. Ничего удивительного, что крупнейшие портретисты эпохи — Рокотов, Левицкий, Боровиковский — были масонами.

В письмах Новикова Лабзину постоянно мелькают просьбы о присылке портретов «братьев» и благодарности при получении их. 27 марта 1798 года он пишет: «О портретах, что получил, уже выше сказал. Поблагодарите л<юбезного> д<руга> Дмитр<ия> Гр<игорьевича> [Левицкого] и поцалуйте за меня... Ежели есть у него ещё оконченные портреты, то он весма бы утешил меня присылкою их».

Не удивительно, что до нас дошли изображения почти всех известных масонов екатерининского времени. Портретов же Новикова, повторяющих известный портрет кисти Левицкого, существует целых шесть. Вообще его иконография значительно богаче, чем кого-нибудь другого из людей той эпохи [4].

Лицо Новикова — скуластое, с узким разрезом глаз — трактовано мягко и представляет собой единую массу сплавленных мазков. Композиция портрета Новикова необычна для мастера: просветитель изображён на фоне стены с проёмом, открывающим вид на пейзаж. Художник прибегнул в данном случае не к погрудному, а к поясному срезу фигуры, так как ему важно изобразить движение руки, подчёркивающей обращённость к зрителю. <...>

По немногим сохранившимся письмам Новикова можно сделать вывод, что его связывала с Левицким долгая и сердечная дружба. Они могли познакомиться в 1779 году, еще до переезда Новикова в Москву. В Петербурге художник и литератор жили недалеко друг от друга на Васильевском острове. Открытый и хлебосольный дом Левицких был известен среди профессоров и учащихся академии. Новиков в застольных беседах, конечно, делился своими сокровенными мыслями с художником. Безусловно, что Левицкий читал полемические статьи в издаваемых Новиковым журналах «Трутень», «Живописец», «Кошелёк». Под прямым влиянием пламенного публициста живописец пришёл в масонское братство. В 1797 году Александр Лабзин принял художника «по предпоручению» Новикова в масонскую ложу. <...>

Несмотря на жестокие испытания, выпавшие на долю Новикова, в его облике, переданном Левицким, нет печати болезни и мученичества. Напротив, художником подчёркнута его энергия и несломленность духа. Движение руки, полуоткрытый рот создают ощущение того, что просветитель лишь на секунду прервал пламенную речь, в его глазах горит неиссякаемая и неколебимая вера в своей правоте. Портретист прибегнул к аллегории, изобразив за окном сгустившиеся тучи — явный намёк на трагическое прошлое Новикова [5].

Портрет создан в поздний период творчества Левицкого. <...> Фигура смещена чуть вправо от центра, что придаёт композиции оттенок фрагментарности, наполняет портрет внутренней динамикой. Пейзаж, служащий фоном, подчёркивает интимный, неофициальный характер портрета. Такие художественные приемы служили своеобразной данью живописца искусству сентиментализма [6].

На нём тёмно-гороховое пальто. Он обращён в 3/4 вправо. Фон справа тёмный, слева виден пейзаж. Ф[игура] поясная н[атуральной] в[еличины]. Верх скруглён [7].