Цитаты:

Среди гористого пейзажа, кое-где покрытого деревьями, сидит семейство пастухов: в середине старик, с перекинутым чрез плечо мехом; правою рукою он держит корзину, а левою, опущенною на колено, придерживает за ручку лежащего у его ног ребёнка. Справа от него юноша с дудочкою в руках — появление царевны застало его играющим. Он сидитъ на меху, и жёлтый шарф опоясывает его стройный стан. И старик, и юноша, оба обращены к зрителю правым профилем. Слева от юноши сидит девушка в венке, зелёный плащ обнажает ея грудь. Около них лежат козы и стоит баран. Ф[игуры] м[енее] н[атуральных].

Царевна ещё не дописана; вообще вся картина не окончена. В трёх местах холст картины проколот: внизу, на камне; вверху, на дереве и у самого носа старика [4].

В первых работах, написанных в Италии — «Итальянское утро» (1823), «Эрминия у пастухов» (1824), «Итальянский полдень» (1827), — Брюллов обратился к жанровым мотивам, к изучению натуры и к поискам нового живописного языка. В его картинах звучит оптимистическая тема воспевания красоты человека, всем своим существом чувствующего радость бытия.

Один из русских современников Брюллова, живший в Италии, заказал художнику эту картину на сюжет поэмы Торквато Тассо «Освобождённый Иерусалим». Творчество и судьба Тассо, итальянского поэта XVI века, в то время приобрели особый интерес в глазах романтиков. Его сюжеты привлекали когда-то и Пуссена. Прославленный классицист выбирал моменты героические и возвышенные, однако романтики увидели здесь совсем другое.

Художник почти дословно изобразил сцену из седьмой песни «Освобождённого Иерусалима» — появление перед группой пастухов царевны Эрминии, заблудившейся в лесу. Она видит старца, плетущего корзину, и трёх пастырей, поющих под звуки свирели. Старец рассказывает царевне о прелести простой и невинной жизни среди дубрав и полей, где он обрёл душевный мир и счастье. Брюллова воодушевило чувство гармонии человека и природы, которое он ощутил в этой сцене. Гармонию художник и передал средствами живописи. Блики солнца на обнажённых телах пастухов, блеск листьев, шелестящих под лёгким ветром, прозрачные цветные тени — всё это подмечено Брюлловым в реальной действительности, создаёт впечатление прохлады лесной чащи в жаркий летний день, безмятежности существования людей в этом мире. В целом же картина осталась незаконченной. Многие его полотна не были доведены до конца: художник увлекался новыми и новыми замыслами [2].

Приветственный Авроре птичий щебет,
Журчание реки и ветерок,
Играющий с волнами и листвою,
Эрминию с восходом солнца будят;
Глазами утомлёнными она
Места уединённые обводит:
И слышится ей голос будто, снова
К печали и слезам её зовущий.

Эрминия в слезах; и вот внезапно
С волынками сливающейся песни
Неподалёку звуки раздаются.
Поднявшись через силу, шаг за шагом
Эрминия идёт и видит: старец
Плетёт корзину ивовую; тут же,
Пасущееся стадо охраняя,
Поют три молодые пастуха.

Нежданный вид доспехов незнакомых
Простых людей смущает и пугает,
Эрминия же кланяется им
И открывает облик свой прекрасный.
«Счастливцы. — говорит, — не прерывайте
Ни дела, ни забав своих: мой меч
Не для того мне служит, чтоб невинность
Трудов и песен мирных возмущать».

И продолжает так: «Скажи мне, старец,
Как посреди окрестного пожара
Существовать вы можете спокойно,
Не опасаясь ужасов войны?»
А тот в ответ: «Дитя моё! Доныне
Здесь никаким обидам и напастям
Не подвергались мы, и бранный шум
Не достигает нашего приюта.

Быть может, простота и скромность наша
Небесным милосердием хранимы...» [3].