Цитаты:

Как известно, Бахчисарайский фонтан не представляет ничего подобного нашим, например, Петергофским фонтанам: это не болee как струя воды, бьющая из стены.

Но наш художник представил нам обыкновенный фонтан с чашею, из краёв которой брызжет вода и падает, наконец, в огромный мраморный бассейн, в котором играют золотые рыбки. Ханские жёны расположились

Вокруг игривого фонтана,
На шёлковых коврах оне
Толпою резвою сидели
И с детской [радостью] глядели,
Как рыба в ясной глубине
На мраморном ходила дне.
Нарочно к ней на дно иные
Роняли серьги золотые

или спускали дорогие жемчужные ожерелья, любуясь, как обманутые рыбки принимали их за пищу. Возле них уселся непреклонный, равнодушный евнух.

Его ревнивый взор и слух
За всеми следует всечасно.
Его душа любви не просит,
Как истукан, он переносит
Насмешки, ненависть, укор,
Обиды шалости нескромной,
Презренье, просьбы, робкий взор
И тихий вздох, и ропот томный.

Одна из красавиц, стоя спиною к зрителю, грациозным движением направляет в своих подруг послушную струю; те со смехом сторонятся; их удовольствие разделяет и чёрная невольница с опахалом. Позади фонтана стоит, правым профилем к зрителю, Зарема. Она устремила свой злобный взор на окно, выделяющееся в глубине справа. На нём сидит, поникнув белокурою головкой, печальная Mapия.

...И мнится, в том уединеньи
Сокрылся некто неземной.
Там лень и ночь горит лампада
Пред ликом Девы Пресвятой,
Души тоскующей отрада.
Там упованье в тишине
С смиренной верой обитает,
И сердцу всё напоминает
О близкой, лучшей стороне...
Там дева слезы проливает
Вдали завистливых подруг:
И между тем, как все вокруг
В безумной неге утопает,
Святыню строгую скрывает
Спасённый чудом уголок.

Действительно, прекрасен выходит этот контраст между азиатской, пёстрой роскошью гарема и скромною тишиною этой уединённой, синеватой комнатки с нежною фигурою Марии в белом атласном европейском платье [1].

Брюллов познакомился с Пушкиным в Москве, часто встречался с ним в Петербурге осенью 1836 года. После гибели поэта он собирался принять участие в издании собрания сочинений Пушкина, рисовал эскизы фронтисписа, написал по воображению портрет Пушкина в юности, известный нам по гравюре Е.Гейтмана.

В то же время художник начал и работу над сюжетом «Бахчисарайский фонтан», которая продлилась вплоть до отъезда за границу в 1849 году. Альбомы Брюллова полны эскизов, в которых он искал композицию картины, изучал движения фигур, различные положения рук, складки одежд, разрабатывал мотивы сочетания воды и обнажённых тел, представлял характерные образы восточных женщин. В романтической поэме Пушкина внимание художника привлекло прежде всего описание жизни восточного гарема. Драма чувств Заремы и Марии в картине показана в тени, на втором плане. Брюллов в своей работе передаёт ощущение сонной лени, однообразия и в то же время безмятежности этой жизни, возникающее при чтении пушкинских строк [2].

Поэтичность и драматизм поэмы Пушкина привлекли художника. Картина явилась для Брюллова своего рода художественным памятником в честь погибшего поэта. Она была начата вскоре после кончины Пушкина. <...>

Брюллов изобравил гаремную жизнь «робких жен» Гирея, проводящих свой досуг за несложными забавами. В поэме Пушкина Брюллов избрал не драматический момент столкновения Заремы с Марией, а описание безмятежной жизни полусонного гарема.

Под развесистыми деревьями, у бассейна, расположились молодые пленницы, с детским любопытством наблюдая за плещущимися в воде рыбками. Их радость умеряет недоверчивый взгляд евнуха, ревниво оберегающего честь Гирея. Веселью «младых жён» противостоит тихая грусть Марии, одиноко сидящей на дальнем окошке. Её лёгкий силуэт с низко опущенной головой светлым пятном рисуется на фоне пёстрых их одежд.

Брюллов не сразу пришел к такому решению замысла. В раннем карандашном эскизе (ГРМ) он изобразил молодых женщин купающимися в бассейне. Марии ещё не было. Содержание композиции исчерпывалось показом красоты обнажённого тела. Стремясь ближе подойти к поэме, Пушкина, Брюллов в последующих эскизах не только ввёл в композицию Марию, но усилил также своеобразие восточной сцены. Разрабатывая типаж в карандашных этюдах, он искал характерные образы восточных женщин. Национальный колорит внесли и одежды самых радужных расцветок [3].